– Нужно зайти к нему за корму, – сквозь зубы сказал Кидд.
Джиндлер повернул парус, и лодка устремилась к выходу из залива, держась чуть в стороне. Постепенно они приблизились к приватиру, Кидд даже разглядел клин и небольшой сверток с парусом, прыгавший в грязной кильватерной струе. К счастью, сверток держался за кормой прямо двигавшегося приватира, иначе его давно бы оторвало.
Кидд сказал, больше обращаясь к самому себе, чем к Джиндлеру:
– Для того чтобы увеличить ход, француз должен будет поставить побольше парусов, только тогда он повернет в нужную для него сторону. Следовательно, сигналом к действию для нас станет увеличение парусности судна. – У медленно двигавшегося «Крепкого» было немного шансов вовремя среагировать на маневр неприятеля, разве только обстрелять вслед проскользнувшего мимо него француза.
Приватир двигался вперед, по сравнению с небольшой рыбацкой лодкой он выглядел очень внушительно. На верхней палубе толпились матросы, пушечные порты были открыты. Джиндлер перенес парус, и приватир стал надвигаться на них, Джиндлер старался подойти как можно ближе к французу.
– Держись за ним! – повелительно крикнул Кидд. Волны от корабля слегка перехлестывали через планшир лодки. Теперь смэк шел так близко от судна, что можно было разглядеть на нем каждый выступающий тимберс, каждое оскаленное пушечное жерло. Джиндлер слегка повернул руль, и лодка, чутко отозвавшись на его движение, стала заходить в корму к французу, прыгая на волнах, поднимаемых кораблем. «Крепкий» уже находился у них прямо по курсу, но француз пока не подымал все паруса. Кидд махнул рукой, тревога захлестнула его сознание, как только он представил, что его ожидает в ближайшие несколько минут. Джиндлер, искусно маневрируя, пропустил корабль вперед, и как только промелькнули боковые кормовые окна, повернул и двинулся вслед за кораблем, держась за его кормой.
– Где утка, где подсадная утка! – с ужасом в глазах выдохнул Кидд. Они судорожно осматривали все пространство между ними и кормой, буйка нигде не было видно.
– Нет, не может быть! – простонал Кидд. Джиндлер удерживал смэк точно за возвышавшейся над ними кормой.
– Вон она! – крикнул он. Кидд нагнулся вперед и наконец разглядел в пенящейся кильватерной струе подсадную утку, которая прыгала и скакала по волнам, то и дело скрываясь в воде. Она находилась гораздо ближе к корме, чем он рассчитывал.
Расправив парус, Джиндлер подвел смэк еще ближе к кораблю, но тут они увидели, как над ютом возникли недоумевающие лица матросов.
– Хватай ее, гадину! Живее! – прошипел он. Смэк подбрасывало на кильватерной волне, ветер порывами налетал из-за кормы с разных сторон.
Внезапно отчетливо, перекрывая шум плещущей воды, до их слуха донеслись свистки боцманских рожков – сигнал матросам ставить паруса. Кидд наклонился далеко за борт, пытаясь изо всех сил дотянуться до деревянной утки. Другого шанса могло уже и не быть, сверху раздавались явно относящиеся к ним крики. Том дотронулся было до раскрашенного куска дерева, но от его прикосновения утка, нырнув, ушла в сторону, словно маня и дразня его. Том, вытянув как можно дальше руки, схватил утку и начал было подтаскивать ее, как она опять вырвалась у него из рук. Кидд громко застонал от досады.
Тем временем крики на корме судна становились все громче и все более угрожающими. Кидд бросил отчаянный взгляд на Джиндлера, на его бледное, но решительное лицо, последний понял Тома без слов. Джиндлер дернул за шпринтов, ловя ветер и выжимая все, что было можно, из раздуваемого ветром паруса. Смэк дернулся вперед и подошел еще ближе к корме судна. Кидд совсем перегнулся через носовую банку и планшир, пытаясь обеими руками во что бы то ни стало схватить буек, наконец это ему удалось. В тот же миг Джиндлер отвернул парус, и смэк начал уваливаться назад. Том был готов к такому маневру, он подтянул к себе утку, намокший линь натянулся, как струна, и вдруг оборвался. Все было кончено.
Кидд облегченно вздохнул и повалился назад на дно лодки, прижимая к груди утку. Он взглянул наверх, «Минотавр» удалялся, на нем ставили все паруса, на каждой рее. Приватир шел, по-прежнему держа курс прямо на английский корабль, паруса на «Минотавре» разворачивались и наполнялись ветром, судно набирало все большую скорость перед решительным маневром. Кидд, перестав дышать, замер, пока не было никакого признака, даже намека на то, что его хитрость сработала, на «Минотавре» явно приготовились к повороту, уже было пора, а он не поворачивал.
Неужели у него получилось! Невероятно, немыслимо, но его ловушка сработала! Руль у приватира, несомненно, заклинило, что привело в полное замешательство команду, и сейчас, как он видел, на борту царили неразбериха, хаос и ужас. Долетали звуки команд, приказывающих обстенить паруса, страх и паника захлестнули команду, так как все понимали, что плывут прямо в руки врага.
На палубе «Крепкого», где уже заметили, что «Минотавр» грозит врезаться прямо в них, чувствовалось некоторое недоумение. Прогремел предупреждающий выстрел, ядро упало в воду рядом с форштевнем приватира. Никакой капитан, будучи в здравом уме, никак не мог бы сопротивляться в создавшемся положении, он был абсолютно беззащитен против пушек двухпалубного военного корабля. Француз медленно спустил флаг, и корабль Королевского флота «Крепкий» без боя захватил призовое судно.
Глава XI
Президент приподнял обеими руками бутон розы и вдохнул ее аромат.
– Восхитительно! – произнес он и, подняв глаза, увидел идущего к нему нового секретаря министерства военно-морского флота Бенджамена Стоддерта. Адамc вежливо поздоровался: – Мне очень приятно видеть вас, Бен.
Они были единомышленниками. Миновала пора кровавого дурмана, застилавшего сознание людей двадцать лет тому назад во время революции. Теперь пришел час трезвого осознания власти и применения ее на деле в условиях идущей во всем мире войны.
– Боюсь, мы опоздали, – сразу приступил к делу Стоддерт. – Из-за суматохи все произошло слишком быстро.
Лицо у Адамса посуровело, проступили глубокие морщины.
– Мне не нужна война с Францией, уясните это для себя прежде всего! Я ненавижу их политическое устройство и высокомерие, но я сделаю все от меня зависящее и не допущу, чтобы Америка встала на чью-либо сторону из воюющих стран.
Они молча прошли к следующему кусту роз.
– Совершенно согласен с вами, Джон, однако мы должны отстаивать свои интересы. Никто в мире вместо нас не будет этого делать.
– Бен, я отменил договор, который мы заключили с Францией в 1778 году. Молча проглатывая оскорбительные намеки от Джефферсона, я все-таки заставил конгресс слушать меня. Займитесь лучше военным флотом, а мне позвольте заботиться о происходящем в мире.
– Хорошо, сэр.
Стоддерт не видел оснований для того, чтобы смягчить их решение в ответ на действия французов, но он слишком хорошо знал, что не стоит оспаривать избегающую крайностей политическую тактику президента. Кроме того, Адамc был увлечен идеей формирования военного флота. Он был одним из первых, кто ратовал за создание американского военного флота. Пестрый по своему составу флот во время революции служил разве только вызовом британскому военно-морскому флоту. Первая попытка оказалась неудачной, флот распустили. Но теперь создавался совсем другой флот, федеральный и сугубо профессиональный, чем он резко отличался от прежнего. На долю Стоддерта выпала почетная обязанность быть его повивальной бабкой.
– Теперь у вас есть капитаны.
Однако дело оказалось чрезвычайно обременительным. Каждый из выбранных капитанов изо всех сил старался получить звание или пост повыше и попочетнее.
– Есть, – согласился Стаддерт: Тракстон, Николсон, конечно, Бэрри и несколько лейтенантов. Потребовалось личное вмешательство старого Джорджа Вашингтона, чтобы уладить вопрос о старшинстве. И кроме того, корабли.