Глава I

Из Лондона на юг, по дороге на Портсмут, быстро неслась почтовая карета. Томаса Кидда нисколько не раздражали ни грязь внутри кареты, ни кислый запах сырой кожи. Столь незначительные мелочи никак не могли испортить его радостно-приподнятого настроения.

После экзамена на офицерский чин Кидд несколько дней провел в Ярмуте, где в доке на ремонте стоял фрегат «Крепкий», сильно поврежденный в сражении. Поставщик корабельного снаряжения убедил Кидда воспользоваться удобным случаем и съездить домой показаться родным в новой лейтенантской форме.

Из окна кареты виднелись зимние сельские картины, навевавшие мир и покой: опустевшие поля и ветвистые дубы, с которых давно облетела листва. Наконец-то он снова в Англии, у себя дома, после стольких лет вдали от родины. Почтальон затрубил в продолговатый рожок, Кидд выглянул из окна. Они проехали Кобхэм, откуда уже было рукой подать до Гилфорда. Он взглянул на своего друга, сидевшего рядом.

– Еще какой-нибудь час, Николас, всего один час, и я опять увижу своих родных!

От самого Лондона Николас Ренци хранил полное молчание, а его замкнутый отчужденный вид отбивал всякое желание завязывать с ним беседу. Ренци кивнул с вежливой улыбкой и отвернулся. Он размышлял, но о чем, – это было ведомо одному лишь богу.

Годы, проведенные вместе, были полны опасностей и приключений. Дружба с Ренци заставила Кидда понять ценность образования и интеллекта. И вот теперь они возвращались туда, откуда началось их долгое странствие по свету. В который раз Кидд вспомнил, как он тайком покинул родимый дом, чтобы не быть обузой для семьи. Тогда они с Ренци сразу после окончания колледжа сбежали, чтобы служить на прославленном фрегате «Артемис». Они отправились в кругосветное плавание, которое закончилось, увы, кораблекрушением. Но до этого их ждали приключения в Средиземноморье, потрясающее по красоте Карибское море и многое другое. Казалось, что с тех пор прошло полжизни, хотя на самом деле – всего четыре года. И вот Кидд возвращается домой, ему исполнилось двадцать пять лет, и…

Карета, качнувшись, остановилась. Меняли лошадей на последнем перегоне до Гилдфорда. Дверь кареты отворилась, и к ним подсадили юную леди – ее высокая дамская шляпка едва не зацепилась за притолоку дверцы. Шурша платьем из бледно-голубого шелка, она уселась напротив, потупив глазки. Следом за ней забрался пожилой джентльмен. Кивнув любезно Кидду и Ренци, он сел рядом с ней. Конюх подал завернутый в старую саржу горячий кирпич, который старый джентльмен ловко подставил под ноги леди.

– Благодарю тебя, дорогой папа, – кротко сказала она, погружая поглубже руки в муфту.

Джентльмен предпочел для себя грелку, которую подсунул под свою длиннополую куртку.

– Непривычно холодно для этого времени! – проворчал он.

Давно привыкший к погодным условиям, намного худшим, чем эти, Кидд уловил насмешливый, брошенный искоса взгляд Ренци.

– Да, думаю, вы правы.

Девушка подняла глаза и увидела их морскую форму.

– Ах! – удивленно воскликнула она, поднеся к губам руку. – Вы матросы!

Джентльмен недовольно кашлянул:

– Они офицеры, моя дорогая, военно-морские офицеры. Не матросы, понимаешь?

– Именно это я и хотела сказать, папа. Не скажете, господа, вы не участвовали в том ужасном сражении у Кэмпердауна? Мне доводилось слышать о нем как о самой страшной битве нашего времени!

Джентльмен раздраженно поцокал языком, а сердце Кидда преисполнилось гордостью. Всего неделю назад прошли шумные торжества в честь этой победы, и карета еще хранила следы убранства в виде лавровых веток.

– Действительно, это правда, мисс. Вы, наверное, поймете, насколько мы устали, отмечая это событие, поэтому нам хотелось бы немного отдохнуть в тишине и одиночестве… – спокойно произнес Ренци.

– Конечно, сэр. Пожалуйста, извините меня, – глаза леди на короткий миг остановились на Кидде. Затем она отвернулась и стала смотреть в окно.

Кидд слегка разозлился, хотя хорошо понимал, что Ренци избавил его от пустой дорожной болтовни. Теперь он мог спокойно отдаться своим мыслям в предвкушении скорой встречи с родными. Упоминание о Кэмпердауне, его первом крупном морском сражении, всколыхнули воспоминания, нисколько не потускневшие со временем: ночной кошмар мятежа на Норе и все, что последовало за ним. Однако все воспоминания затмевало последнее и невероятное событие производство его в лейтенанты прямо во время сражения и последующее утверждение его в этом чине. Теперь он лейтенант! Это как-то не умещалось в голове Кидда, поэтому он снова предался радостному узнаванию знакомых мест.

Карету швыряло и подкидывало на жутких рытвинах Аббатвуда. До Гилдфорда оставалось всего несколько минут езды. Вот слева промелькнуло квадратное, сложенное из серого камня здание колледжа Елизаветы, за которым уже начинался сам городок. Впереди виднелись знакомые дома главной улицы. Звук почтового рожка отразился эхом от расположенных напротив друг друга богадельни и церкви Святой Троицы, не вызвав особого любопытства среди местных жителей. Трясясь по старой мостовой, экипаж въехал под арку дома с большими часами наверху. Кучер ловко провел почтовую карету через узкие деревянные ворота, окрашенные по бокам черно-белыми полосами, прямо во двор почтовой станции.

Оставив свои вещи у подобострастного хозяина станции, Кидд и Ренци вышли на главную улицу, свернули налево, миновали ряд лавочек и переулков, хорошо знакомых Кидду Уличное зловоние, гам и суета, проходившие мимо люди – Томасу казалось, что все это происходит словно во сне. Одни прохожие поглядывали на них с любопытством, другие с восхищением. Кидд, робея и стесняясь, ожидал, что вот-вот кто-нибудь узнает его, но, вероятно, многих смущала его блестящая новая форма, темно-синяя, расшитая золотом и серебром. Он узнал Бетти, миленькую дочку торговца рыбой, которая, увидав его, застыла от изумления. Кидд вежливо приподнял свою новенькую треуголку.

Они вышли к церкви Святой Троицы, прошли мимо частных домиков и свернули в Школьный переулок. Здесь, как и прежде, располагалась морская школа, над которой развевалось большое голубое полотнище, видное со всех сторон. Под таким флагом Кидд сражался у Кэмпердауна. Как только они подошли ближе, то услышали приглушенные голоса, монотонно повторяющие: трижды семь – двадцать один, четырежды семь – двадцать восемь, пятью семь… Два королевских офицера вступили в крошечный квадратный дворик. Из дома выбежал мальчик и внезапно остановился. Он сорвал с головы шапочку и закричал:

– Выйдите на улицу, сэр, пожалуйста!

В дверях дома появился Джейб Перротт и грузно заковылял к ним навстречу. Сначала он удивленно вытаращил глаза, затем открыл рот и громко произнес:

– Провалиться мне на месте! Да это же господин Кидд, он стал моряком!

Кидд открыл было рот, но тут Перротт схватил его за вышитый серебром обшлаг рукава и чертыхнулся от души. Затем низким, ничуть не ослабевшим за прошедшие годы голосом завопил:

– Свистать всех наверх! Строиться! Очистить нижнюю палубу, вы, салаги! Всем строиться!

Дети гурьбой выбежали из классов, крича от восторга над шуткой своего боцмана.

– Мистер Перротт! Мистер Перротт! Что вы делаете? Из здания вышла женщина, Кидд сразу узнал мать.

Слезы выступили у него на глазах, и он устремился к ней.

– Ох, Том! Это ты! Мой дорогой мальчик, это ты! И ты… – и, что-то невнятно бормоча дальше, она бросилась обнимать сына, от чего его треуголка сбилась набок.

– Мама! Так долго…

Навстречу Кидду неуверенно двигался пожилой джентльмен, вытянув руку. Кидд взял его за руку, затем обнял. Отец явно постарел, он стал сутулиться и почти ничего не видел. Тем не менее держал себя с достоинством, как и полагалось директору школы.

– Это ты, сынок?

– Это он, Уолтер, – подтвердила мать. – Томас уже офицер!

Мать взволнованно посмотрела на Кидда, как бы ища подтверждения своим слова, поскольку это казалось ей невероятным.